21 Декабря 2020

Пьеса для механического пианино

Фархад Мулладжанов

Позвольте анонсировать Вам, читатель, одно рассуждение профессионала-дизайнера, с которым знаком давно. В стране вакуум критики в области интерьерного дизайна. Одни «лайки» и коротенькие «посты». Представительный материал считаю взглядом «по большому счету». И этот «счет» не всегда радует. И для меня это повод задуматься, что делаем и зачем.

Безусловно, каждый художник чувствует это интуитивно и прокладывает свой собственный маршрут, который представляется «единственно верным».

Профессиональная критика мотивирует «заглянуть в зеркало, а заодно и в паспорт»! Чему мы там удивимся, опечалимся или возрадуемся?

Итак, просто читайте, наслаждайтесь, размышляйте. Мой соратник и друг Фархад Мулладжанов! - А. Г. Трусов

В грибах важнее «ходить», а не «находить».

Фархад Мулладжанов

Пьеса для механического пианино
(или Спонтанные размышления об огороде, бузине и пресловутом дядьке)

Бродя по просторам интернета, натыкаешься на массу вещей из самых разных областей человеческих знаний и практик. Порой полезных, порой бесполезных. Фокус интернета, помимо всего прочего, еще и в том, что он уравнивает масштабы несопоставимых в реальной жизни явлений, позволяя сравнивать несравнимое и сопоставлять несопоставимое и, тем самым, наслаждаться возникающими подчас совершенно неожиданными калейдоскопическими смыслами, творящими новую реальность. В том числе и не виртуальную. Ну и, конечно же, кроме этого, лучше понимать творимую ежедневно и ежечасно действительность. Вот и сейчас, бродя по сетям в поисках материалов, посвященных искусству, культуре, технологиям, науке, дизайну и архитектуре, натолкнулся (с подачи одного знакомого) на материал, посвященный недавно открытому офису Всемирного банка в Минске: «Стены с оголенным кирпичом, ржавый металл, штукатурные «гобелены», стеклянные перегородки с белорусским орнаментом, бетонные потолки и фрагменты сталинского ампира — интерьер нового офиса представительства Всемирного банка и Международной финансовой корпорации (IFC) в Беларуси». Уже сам перечень «вложений» звучит интригующе, если не сказать устрашающе... Однако рядом, параллельно, в виртуальном пространстве, как я уже сказал, непрерывным потоком идет другой, самый разнообразный материал: народы и их обычаи, технологии, открытия, прецеденты архитектуры и образчики искусства, обзоры, статьи, одним словом — сеть есть сеть... и компиляция смыслов, ракурсов и сопоставлений в нашем сознании неизбежна. Но одно дело отмахиваться от ненужного или несвоевременного и совсем другое — попытаться посмотреть через призму, синтезировать, попытаться понять. Как говорится, отрефлексировать нашу действительность. А тем более, если речь идет о нашей с вами действительности, которая не просто где-то за углом, а в самом центре города. Любой мало-мальски мыслящий человек легко обнаружит приметы и диссонансы нашего времени, выражающиеся в том, что если относительно молодые области человеческих знаний и умений движутся стремительно вперед, открывая новые горизонты и ошеломляя невероятными достижениями (я имею в виду прежде всего науку и технологии), то в то же время другие сферы являют собой если не упадок, то, по крайней мере, вызывают чувство растерянности. И тут уже речь идет о культуре и искусстве. Анализируя взятый для рассмотрения интернет-срез (напомню, что ссылка на интерьеры офиса Всемирного банка на экране монитора, наряду с другими страницами, остается открытой), нетрудно заметить и сделать вывод, что искусство в современных условиях, с одной стороны, пытается быть доступным, понятным и близким простым людям; и потому оно выходит на улицы и пытается заигрывать с простыми и незатейливыми чувствами публики, а с другой — пытается вернуть себе утраченные позиции волшебства, магии и элитарности, в то время как наука и технологии, при всей кажущейся доступности и популяризации, становятся все более и более доступными физически, но все более недоступными пониманию обычного человека. Что в наши дни сообщают нам наука и технология? Наука и технология сообщают, что уже не сегодня-завтра будет осуществлена миссия на Марс с целью его освоения; в ближайшем будущем планируется операция по пересадке человеческой головы на тело донора; клонирование живого существа — уже почти обычная практика; расшифрован геном мамонта, и скоро ученые смогут воскресить этот вымерший вид животных; посажен на астероид космический аппарат; открыты (и продемонстрированы в видеозаписи!) 1284 экзопланеты за пределами солнечной системы, на которых возможна жизнь, похожая на нашу земную. И это не фантастика — это реальность, хотя и очень похожая на фантастику. А что сообщают нам материалы, посвященные искусству? И, как оно, искусство, само себя понимает и рефлексирует? Вот три небольших среза из области театра, визуальных искусств и литературной критики — как раз того, что косвенно имеет отношение к заявленной теме интерьерного дизайна. Для краткости вопроса ограничусь лишь небольшими цитатами и простым перечнем тем и направлений, красноречиво иллюстрирующих положение дел в этой области (положение дел в области науки и технологии мы уже кратко перечислили). «Нестандартно мыслить — значит нестандартно творить. И вот тому пример. Картины из скотча... Композиции из зонтиков... Инсталляции из лед-лампочек.. Композиции из ниток.. Резьба по тыкве... Рисунки на грязных авто... Скульптуры из покрышек... Скульптуры и инсталляции из книг... Интерактивное уличное искусство... Эпичные скульптуры из Лего»… И речь тут идет не о каких-то любителях-маргиналах, на досуге развлекающихся рукоделиями, а о самых настоящих, профессиональных художниках по всему миру. И далее мы обращаем взор к поискам и практикам в области театра: ведь не секрет, что часто интерьерную практику сравнивают с театрализацией. Особенно, когда эта область позиционирует себя как искусство. Или, по крайней мере, пытается с ним, искусством, взаимодействовать на общей ниве. «Пожалуй, сегодня в театре можно увидеть, что угодно, кроме классических постановок с традиционными декорациями, привычным глазу и уху актерским самопиаром в ненавязчивой режиссуре. Иллюстративные спектакли давно вышли из моды. Театр мучительно ищет новый язык, самое интересное — то, что поиск этот происходит на наших глазах»...

Вот, к примеру:

«... Спектакли-перформансы

.... Достаточно будет сказать, что актеров, в них участвующих, мало, они бессюжетны, а иногда и бессловесны... ...на сцене стоял актер и демонстрировал на проекторе некачественные фотографии...

Вербатим

... На протяжении сценического времени реальные мигранты из Таджикистана рассказывают публике истории из своей московской жизни, ... минимум режиссуры, непоставленная речь, интуитивная пластика, предельная приближенность «героев» к зрителю.

Театр художника

... театр на стыке драмы и живописи. По своей сути это грандиозные инсталляции в театральной упаковке, эдакие постмодернистские высказывания с изрядной долей дуракаваляния... ... будьте готовы к тому, что текст не будет произнесен вовсе, или будет, но урывками. Зато ошеломляющие визуальные метафоры гарантированы... ... артисты (и по совместительству художники) рисуют на огромных ватманах прямо на сцене. А еще здесь спускают с колосников черное тряпье (демона) и слушают звуки дождя и воды...

Хореографические спектакли.

Если вы думаете, что мы про балет или современный танец, то ошибаетесь. Сегодня в театре можно увидеть нечто куда более оригинальное. К примеру, как драматические артисты в буквальном смысле вытанцовывают текст Толстого или Лопе де Вега».

Подытоживает наш, во многом случайно отобранный, но контекстуально направленный интернет-срез, высказывание из области литературной критики:

«Люди занялись искусством, когда перестали заниматься магией. Когда шаман бьет в бубен, но при этом не уходит в Нижний мир ловить духов, он становится музыкантом. Когда шаман читает заклинание, и оно не исцеляет слушателей, он становится литератором. Когда шаман рисует быка, пронзенного стрелой, и это не приводит к гибели настоящего животного, он становится художником. Словом, деятельность, которую принято нынче называть "творчеством" — этакая ущербная магия, не способная изменить мир. Все, что может сделать художник, вынужденный работать в столь прискорбных условиях — это постараться так вложиться в свою работу, чтобы она обрела хоть малую часть былой силы. Художественный жест должен снова стать магическим, вот в чем хитрость. Иначе вся эта наша возня не имеет смысла».

Очень точная формулировка, и с этим тезисом трудно не согласиться. И я бы добавил к мнению автора еще одно высказывание: «Если архитектор не может быть демиургом, возносящим паству на небеса, он становится артизаном-декоратором. Ну хотя бы для того, чтобы вознести её в собственных глазах. И поиск художественного жеста, в этом смысле, способного снова стать магическим — адача ого-го! Быть может даже, в современных условиях, совершенно невыполнимая.

Однако, как ни крути колесо мыши, а жизнь возвращает нас из пространства виртуального в пространство реальное. И я бы даже сузил рамки до местного, отечественного. И, если мы рассматриваем в качестве отечественного образчика искусства декорирование интерьера банка, то я бы сузил этот контекст вообще до одной конкретной улицы в центре нашего города.

Банкиры любят жизнь и, похоже, не собираются переселяться на Марс или, тем более, на какие-то экзопланеты за пределами солнечной системы — они земные люди, очень земные. Даже слишком земные... Одним словом, прекрасный квартал с прекрасным зданием — это альтернатива всем 1284-м экзопланетам, вместе взятым. Как говорится, больше банкиров, жизнь любят только гангстеры. И потому их, банкиров, вполне устроил особняк в самом центре столицы, построенный некогда для генералитета...
История этого квартала города — надо сказать, одного из лучших, в архитектурном смысле, мне в общих чертах известна. В том числе и новейшая. В 1994 году, теперь уже далеком, на один из особняков этого квартала претендовал Европейский банк реконструкции и развития — не случилось. Но зато случилось у Всемирного банка, и даже с интерьерами офиса, которые мы теперь имеем возможность и любопытство рассматривать в рамках некоего культурного эксперимента-рефлексии.

Если бы речь шла об офисе отделения банка где-нибудь в США, западноевропейской или хотя бы южно-азиатской столице, в которых информация об астероидах, космических аппаратах, пересадках голов и Apple-парках — не пустой интернет-трэш, а реальные вещи, то вряд ли этот факт — устройство интерьеров офиса отделения банка — стал бы культурным событием и предметом пристального рассмотрения — просто априори такое невозможно. Ну, построили офис и построили — всему, как говорится, свое место, время и значение.

Нет, конечно, надо понимать, что событием по экономическим или политическим причинам может и стало бы, но не культурным. Но я хочу подчеркнуть, что речь идет о совсем другом контексте — нашем, местном, в котором перечисленные выше реальности — не более чем интернет-трэш, а главным искусством и наукой являются искусство и наука выживания, помноженные на новейшие технологии так называемого «тунеядства». Пожалуй, это и есть наша главная, укорененная столетиями культурная традиция. Практически единственная, увы! И потому искусство декорирования в условиях экзистенциального культурного голода превращается в театральную декорацию, тяготеющую к постановкам реалити-шоу, восполняющим, но чаще подменяющим отсутствующие в реальной жизни сектора. Эдаким компилятивным гибридом доступных технологий и театра, ищущего свой "неповторимый язык".

Вот, собственно, та среда и бэкграунд, в котором и на фоне которого приходится оперировать нынешнему местному искусству вообще и искусству декорирования в частности, которое в этой связи только и может предложить, что ковалей, маляров и штукатуров с каменщиками... И опять приходится восклицать — увы!.

Чтобы поверить в справедливость высказывания приведу в качестве примера еще один, архитектурно-технологический, интернет-срез:

«Apple Park занимает 71 гектар. Основным элементом кампуса стало здание в форме кольца площадью 260 000 м², где будут работать все 12 тысяч сотрудников компании.

Его полностью прозрачные стены сконструированы из листов моллированного стекла размером 15 м х 3,2 м. (заказчики называют их самыми большими в мире)...

... Джобс настаивал, чтобы в отделке интерьера не были заметны никакие швы, а вся мебель была изготовлена из древесины клена только одного вида.

Площадь круглого внутреннего двора составляет 12 гектаров...

Корпорация заявила, что ее новый офис станет самым энергоэффективным зданием в мире. В нем будет использоваться только возобновляемая энергия. Солнечные панели на крыше покроют 75% процентов пиковой нагрузки (примерно 16 МВт), остальное обеспечит модульная генераторная установка, которая работает на биотопливе и природном газе. Система естественной вентиляции позволит обходиться без отопления и кондиционеров 9 месяцев в году».
И в результате возникает закономерный вопрос: — с чем же тогда соотнести по смыслу и значимости эту работу по реконструкции и устройству банковского офиса, который мы взяли для рассмотрения? С наукой? С технологией? С экономикой? Или все с теми же шаманскими практиками, в конечном итоге превратившимися в искусство?

Наверное, было бы проще и, может быть, честнее, сравнить с такими же офисами в странах, где есть отделения Всемирного банка, но которые так же, как и мы, не принадлежат к культурно-экономическому и научно-технологическому мейнстриму. Например, где-нибудь в Мапуту, Хараре или Лусаке — и тогда станет понятно, насколько хороша или плоха работа и каково её значение для местного контекста.

Одним словом, с аналогичными интерьерными прецедентами в тех местах нашей маленькой планеты, где шаманские практики могут запросто отрубить руку или ногу ребенку-альбиносу, считая их целебными и обладающими магической силой.

К счастью, у нас до такого хоррора дело не доходит — все ограничивается лишь «Искусством» — обрубанием артефактов «исторической правды» в угоду нормам проектирования и все той же магии денег, способным-таки эту историческую правду обрубить. Ну и дальнейшей целительной театрализацией косметическо-коммерческой пьесы: «Офис отделения Всемирного банка». А автора проекта, в этом контексте, А. Трусова — сравнить с тем самым шаманом, истово бьющим в бубен и искренне желающим изменить мир, исцелить его. Получается это у него или нет — это уже вопрос веры неофитов.

Однако, что же в итоге, из всего вышесказанного и рассмотренного получается? Получается, что путь на небеса через «шаманские» практики оказывается гораздо менее эффективным и очевидным, чем через технологии космических гаджетов. Увы.

© Фархад Мулладжанов 2017